Чаще всего люди к Богу обращаются в двух случаях: когда кто-то из людей родных и любимых заболеет тяжело – с просьбами об исцелении, или когда кто умрёт – тогда за утешением и с молитвой о упокоении души человека. Есть даже такая группа христиан (несколько миллионов человек), которые вообще приходят в храм только тогда, когда кто-то умер. А в остальных случаях как-то даже не испытывают такой потребности, что печально. Но ничего с этим не сделаешь. И Господь, зная вот эту нашу человеческую особенность и по Своему милосердию к нашему падшему роду, очень много исцелял людей. Но, конечно, не всех подряд. Но в Евангелии описаны такие самые яркие случаи.

Для сегодняшнего нашего воскресного дня святые отцы, которые разрабатывали наше богослужение, избрали вот это чтение очень знаменательное, в котором для нас есть много такого поучительного. И вот евангелист Матфей описывает, что «подошел к Нему (Спасителю) человек и, преклоняя пред Ним колени (на колени встал), сказал: Господи! помилуй сына моего» (Мф. 17, 14-15). Это о чём говорит? Это говорит о том, что он своим коленопреклонением (потому что есть заповедь: Богу одному поклоняйся) он признал в Нём Бога. И Господь не стал ему в этом противоречить. Потому что человеку перед человеком на колени вставать – это как-то совсем неправильно. Потому что все люди перед Богом равны, все одинаковые грешники. Но вот порой это бывает. Некоторые скажут: «Ну вот, бывает, на исповеди встают на колени». Да, но священник же предупреждает каждого, кто к исповеди подходит: «Се, чадо, Христос невидимо стоит». Он не перед священником – стоит священник такой же грешный, как и тот, кто к нему подошёл – он перед Самим Христом, который здесь стоит. И символ Его присутствия – это Крест и Евангелие, которые лежат на аналое. А не просто потому, что он так батюшку там уважает. Как бы ни уважал – но на колени мы встаём только перед Богом.

И раз он так встал, Господь обратил на это внимание. Потому что все иудеи были вообще просвещённые люди, воспитанные в Законе Божьем, и знали, что можно, что нельзя. И дальше говорит слова: «Господи! помилуй сына моего» (Мф. 17, 15). Ну как один человек может помиловать другого? К каждому священнику каждый день обращаются десятки людей со своими бедами, обращаются, как к Господу Богу. Ну понятно, священник не может ни воскресить, священник не может ни исцелить. Если священник – врач, то он может дать какую-то рекомендацию врачебную. Но и то, как без анализов заниматься исцелением? Это только шарлатаны этим занимаются, благо, что народ доверчивый – для шарлатанов всегда денежки найдутся. Почему он говорит «помилуй»? Опять же, потому что он во Христе увидел эту божественную милость, и он понимал, что Бог с Этим Человеком. Он таким образом также вторично обращается к Богу. Потому что помиловать может только Бог. И когда священник молится за кого-то (своих прихожан или его родственников), говоря «Господи, помилуй», он уже просит милости-то у Бога. А Христос сказал: «...Если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного, ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18, 19-20). Поэтому сам нуждающийся человек молится, да ещё священник помолится, и когда помолятся вместе, тогда от этой молитвы очень многое может зависеть. И очень многие потом приходят, говорят: «Спасибо, Вам, за Ваши молитвы». А ты, бывает, и забыл. Потому что десятки людей... Так, лицо помнишь человека, а о чём там, что? Ну, главное, что Господь услышал, и слава Тебе, Господи. Потому что молитва ценится всегда по результату. Раз Господь услышал, значит молитва была хороша.

И вот, он обратился по поводу своего сынка, который в новолуние всегда бесновался, тяжело страдал, был человеком невменяемым: то в огонь бросался, то в воду. И он опять же по скромности своей не сразу пришёл к Спасителю, а сперва попроще – к Его ученикам. Это тоже свидетельствует о его таком уже христианском устроении. Но, говорит, они не могли исцелить его. Но вот потом уже он как бы так набрался смелости и уже коленопреклоненно просил Христа, перед Которым благоговел и, конечно, много о Нём слышал. Господь, отвечая с состраданием к нему, сказал, имея в виду бесов, которые мучили мальчика: «О, род неверный и развращенный! доколе буду с вами? доколе буду терпеть вас? приведите его ко Мне сюда» (Мф. 17, 17). Это уже имеется в виду мальчик. Почему? Потому что с тех пор, как бесы спали с Неба вместе со своим предводителем сатаной, где они пребывают? Не на Небесах, нет. Они находятся в поднебесной области, то есть вблизи земли, рядом с нами.

Мы даже в храме стоим, некоторые жалуются, говорят: «Вот какие-то мысли мне приходят иногда ужасные, иногда кощунственные». Это всё – работа бесов, которым, конечно, не нравится, что люди пришли ко Христу, молятся, сейчас будут приобщаться Святых Христовых Тайн. Они стараются человека отвлечь, испортить, какие-то мысли привести на ум греховные, оторвать его от богослужения. Это вот как раз – свидетельство того, что они воздействуют на нас. И наша задача – эти помыслы не принимать, а отвергать, опять же, обращаясь к Богу: «Господи, помилуй!»

Господу, когда Он сошёл с Небес на землю, родившись в Вифлееме в виде маленького мальчика, которого родители назвали Иисус, что значит «Спаситель», пришлось жить среди людей, и бесы – вот они, и они к Нему приступают. Ведь на Небесах Господь пребывает в таком месте, которое бесам недоступно. А здесь, на земле, Ему пришлось жить среди них, Он говорит: «Доколе буду с вами?» (Мф. 17, 17). Хотя к тому моменту, когда произошёл этот эпизод, время уже не много осталось. Но Господь, которому всё открыто, конечно, очень страдал. Если б любому из нас, любому человеку, на две секунды показать, вот сейчас открыть, чтоб он увидел, как бесы толпятся вокруг головы каждого из нас, от этого зрелища у любого из нас случился бы инфаркт. Они настолько мерзкие, что вид этих существ, конечно, моментально действует на человека, и никакое сердце этого выдержать не может. Но через помыслы они всё равно воздействуют... В некоторых случаях отдельным подвижникам бывают такие видения воочию. Но это уже крепко духовным людям Господь попускает для укрепления их веры. Более сложное упражнение делает атлета более искусным в том виде занятий, которым он занимается. Более сложная задача. А так, для людей простых это совершенно непереносимо. Вот поэтому Господь так и сказал.

Мальчика привели, «и запретил ему Иисус, и бес вышел из него; и отрок исцелился в тот час» (Мф. 17, 18). Потому что понятно, если Бог с нами, то кто против нас? Хотя бесы очень могущественные, но просто это по сравнению с могуществом Божества их могущество – ничто; абсолютно несравнимые вещи.

«Тогда ученики, приступив к Иисусу наедине, сказали: почему мы не могли изгнать его? Иисус же сказал им: по неверию вашему; ибо истинно говорю вам: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: “перейди отсюда туда”, и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас; сей же род изгоняется только молитвою и постом» (Мф. 17, 19-21). Да, нечасто это бывало в истории, когда человек говорил горе сей, и она перемещалась. За две тысячи лет таких всего несколько случаев, и то в древности, в первом тысячелетии. Во втором тысячелетии эры христианской такое уже не наблюдалось. И это говорит об оскудении веры. Cовременные нам христиане, конечно, очень маловерны. Потому что нет доверия к Богу, молитва обычно формальная, и очень большое непонимание того, что есть христианство. Человек часто горд. То, что Господь ему даёт, он приписывает сам себе. Очень часто люди утверждают: «Вот всё, чего я достиг, этого я достиг своими руками». После этого падает с табуретки, руку ломает. И говоришь: «Ну как? Ты даже подпись уже не можешь поставить». Ни один банк не примет твоей подписи левой рукой. Нужно всё по-новому делать или электронную подпись надо оформлять… Ну всё. И всё твоими руками. Без Бога вообще ничего нельзя сделать. Господь показывает: угодно Богу, чтобы лил дождичек. Экая невидаль – дождичек! Но после этого тысячи людей вынуждены вообще спасаться бегством, и остаются без всего: то, что на тебе, и вот остаёшься во влажной рубашке, и ещё паспорт в кармане. Вот и всё. Мы, кстати, будем об этом сегодня молиться перед иконой Порт-Артурской, чтобы Господь помиловал людей на нашем Дальнем Востоке. Опять просить: «Господи, помилуй!» Можно и на колени встать, это вполне уместно. Чтобы Господь сменил гнев на милость, и чтобы вода спала до того, как начнутся холода. Потому что если начнётся ещё морозец – это вообще, так сказать, ну просто страшное дело, даже не хочется об этом думать. Тысячи людей претерпевают вот такие бедствия. Мы ничем не можем помочь, хотя уже объявлен сбор средств, мы тоже будем в нём участвовать. И правительство готово дать деньжат. Но, понятно... Кто бы из нас сейчас захотел, чтобы вся квартира наполнилась водой до потолка, а нам бы за это – сто тысяч? Хотя любой ремонтик стоит минимум миллион-полтора. Так что, понятное дело, как это всё трудно.

Маловерие. Нет доверия к Богу. Потому что человек думает о себе: «Ну как это я…» Да не ты. А по твоей просьбе Сам Господь, Который Петру сказал: «Ну, иди». И Пётр пошёл по воде, но пошёл-то не своей силой, а силой Божией. И каждый христианин, крестившийся во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, если он в своей жизни, своих мыслях, своих чувствах, своих словах будет опираться на Бога, то Господь будет с ним, и он будет божественной силой совершать божественные дела. Сам он к этому не будет, конечно, причастен, он будет только об этом просить. Мы обращаемся с просьбой, чтобы за нас помолились святые угодники Божии, и иногда эта помощь очень быстро приходит. Вот когда святителю Николаю кто молится, так мы о нём и поём: «скорый помощник и преславный чудотворец». Но ведь Никола же не творит чудес. Творит чудеса Господь по его молитве, но может творить и по нашей, если мы будем молиться с верой.

И ещё очень важную вещь Он сказал: «Сей же род (вот этот бесовский) изгоняется только молитвою и постом» (Мф. 17, 21). Что это значит? Простые слова, а нужно, к сожалению, объяснять. Потому что большинство людей думают, пост – это только лишь воздержание от пищи. Нет, бесов всё равно не перепостишь, потому что они вообще ничего не едят. Дело не в этом. А дело – в воздержании. В воздержании от пищи мы учимся воздержанию своих чувств, воздержанию в словах, воздержанию в поступках. Чтобы вот когда у нас случится повод что-нибудь украсть, мы бы от этого воздержались, и не потому что над нами висит уголовный кодекс, не его надо бояться, а надо бояться греха. Нужно бояться того, что Бог сказал: «Не укради». Если ты половинку горелой спички украл или украл миллиард – это, собственно, равноценно. Потому что для Бога, что наш этот смешной миллиард, что эта горелая спичка – это, по-математически говоря, бесконечно малая величина. Для Бога важно иное: что человек посягнул на то, что ему не принадлежит. А вот это уже грех. Да, с точки зрения уголовного права, за спичку вообще ничего не дадут. За миллиард могут дать условно или лишить должности, пострадаешь очень крепко, уже не сможешь к миллиарду прибавить ещё пару, тебя ограничат. А может быть, ещё вместо тебя кого-то и посадят – тоже будешь переживать, что человек из-за тебя сидит. В общем, много переживаний, гораздо больше, чем за спичку. Но, с точки зрения Бога, это одно и то же. Итак, что такое пост? Это воздержание от того, что грешно.

И молитва. А молитва – это всегда и обо всём. Не только о здоровье. Потому что какой бы ты здоровенький ни был, всё равно помрёшь. Это неизбежно. Можно, молясь, продлить себе годы земной жизни. И, действительно, очень многие подвижники, ну очень многие, питаясь хлебом и водой, прожили более ста лет. Сам Господь, радуясь их молитвам, продлевал им жизнь. Хотя, так сказать, чисто биологически вроде это невозможно. А где жиры? А где белки? Где углеводы, где витамины, где микроэлементы? Нет, всё – сухой хлеб и вода – и вот он живёт. Вообще непонятно. Да ещё физически довольно крепкие были люди. Господь может любого человека продержать на земле сколь угодно долго. Но всё равно есть в этом некая неизбежность – всё равно придётся закончить земной путь. Поэтому Господь, конечно, на землю пришёл не для того, чтобы всем давать здравие. Просто, когда человек болен, конечно, мы ему сострадаем. Если он нам родной, мы не хотим раньше времени с ним расставаться, хотели бы, чтобы он с нами ещё пожил. Но приходится нам смиряться. И мы можем молиться Богу, конечно. И о здоровье, и об успехе дела, которое ты затеял, и о том, чтобы суд (если ты с кем-то судишься) принял справедливое решение. Можно молиться обо всём: об урожае, можно молиться о своей скотине. Или если кот заболел. Некоторые спрашивают: «А можно за кота молиться?» А почему же нельзя? Что кот, не человек что ли? Можно за него молиться, он член семьи, пусть он не страдает и так далее. Это очень естественное проявление. Конечно, кот не наследует Вечной жизни, как бы нам хотелось. Но, тем не менее, он всё равно живое существо, он страдает. Молиться можно обо всём, кроме как о зле.

Нельзя молиться о том, чтобы Господь кого-то убил, наказал, отомстил – это не наша прерогатива. Господь сказал: «Мне отмщение, Аз воздам» (Рим. 12, 19). Мы это должны предоставить Богу. Он Сам знает, как поступить с Америкой, как с Обамой, как со всеми этими гражданами, которые проголосовали за бомбёжку совершенно невинных людей. Знает, как молиться за тех спецназовцев, которые, изображая из себя террористов, запустили газ зарин и кого-то там погубили. Знает, как молиться за тех, кто лжёт. Потому что как в одном месте оказались четыреста маленьких детей? Собственно, откуда они взялись? Это что, был огромный пионерский лагерь «Артек» что ли? Это просто говорит о том, что люди разум потеряли, даже соврать-то не могут нормально. И Бог Сам знает. Но молиться мы должны. Молиться. О всех сирийцах, прежде всего о православных, которых там очень много. Это большая Сирийская Православная Церковь, древняя, вдвое древнее нашей Русской. Мы ещё совсем были дикие тёмные язычники, у нас даже не было государственности, а там, на территории великой Антиохии уже Церковь Божия процветала, и были христианские школы. А Дамаск – это вообще родина и место жительства Иоанна Дамаскина, чьи тексты мы поём на службе. Это древнейшая и прекраснейшая страна. Но мы должны молиться и за тех людей, которых в истории потом, когда возник ислам, обратили в мусульманство. Они тоже ничем не виноваты, ну абсолютно ничем, а их со дня на день начнут убивать под предлогом, что спасают гражданское население. Это до какого же нужно маразма дойти, чтобы ракетами бомбардируя с авианосцев, спасать гражданское население? Интересно, от какого мероприятия погибнет больше народу: от этой террористической акции, устроенной этими нашими друзьями и партнёрами в Дамаске, в его, так сказать, пригородах, или от этой бомбардировки? Вот интересно. И вообще можно ли это подсчитать? Потому что когда ракета падает, от человека вообще ничего не остаётся. Хорошо, если ноготь найдёшь или циферблат от часов, а так вообще – страшное дело.

Так что вот это настоящее бедствие. И если эти бедствия сравнить с тем, что мы переживаем в своей жизни – наши проблемы, конечно, все очень незначительны. Поэтому мы не должны относиться друг к другу с раздражением, с местью, с гневом. Это для христианина совершенно неуместно. Послушаем слова Господни. Если тебя обуревает гнев или зависть – обратись к Богу. И бес, который тебя мучает, выйдет. И тебе станет легко и просто: гнев уляжется, зависть пройдёт, чувство мести испарится.