– Отец Дмитрий, что-то я сегодня, как никогда, волнуюсь. Я и перед эфиром, честно говоря, переживал. Потому что люди подходят и сегодня на службе, и вчера тоже мы заходили в храм, общаешься со всеми – люди переживают, что храмы наши могут взять и закрыть. Отец Димитрий, вот как нам всё это время переживать?

– Мало ли кто о чём переживает? Это так естественно, особенно для женщин – всё время находиться в эмоциональных переживаниях, фобиях.

– А мужчины?

– Мужчины обычно своим делом заняты. Но есть мужчины тоже с какой-то такой утончённой натурой, особенно те, которых мамочки воспитывали.

– Ну Вы таких уже встречали, которые к Вам подходили, говорили: "Отец Димитрий, что нам делать, когда храм закроют?"

– А что нам делать, когда храмы взорвут? Только что это было, совсем недавно эпоха эта закончилась. На моих глазах это происходило. Я встал, стоял и смотрел, как храм Казанской иконы Божией Матери взрывали на Калужской площади. Сейчас маленький храм построили в память того.

– Но это какое-то время, если мы его попытаемся так объяснить, описать, оно нам даётся в испытание, оно нам даётся в наказание или чтобы мы что-то смогли вынести из этого?

– Испытанием является всё, вообще вся жизнь человечества – это есть сплошное испытание, начиная с родов. Маленький ребёночек, пробираясь на свет Божий, вообще испытывает стресс. Это очень тяжёлая для ребёночка процедура. Обычно говорят о матери, которой трудно рожать, но определённый процент женщин – по-моему, до 15-ти – вообще безболезненно рожают, а ребёночек испытывает стресс. Во-первых, он сразу попадает в прохладную атмосферу: то он был внутри мамы – 36,6, а теперь – будьте любезны.

– 24 градуса.

– Ну это ещё хорошо, чтоб так нагрели. И вот, с тех пор всякие испытания. То животик болит, то зубки режутся, то нету мамы. Просыпается – мамы нет, он плачет. И так далее. Сплошное страдание у каждого человека. А вот наказание – ну это ведь как? У всех одна и та же программа у нас в России в школе, но одни её осваивают, и некоторые даже извлекают какую-то пользу, а некоторые всё забывают по выходе с урока. Совершенно. А уж через 10 лет вообще никто не помнит, чему в школе учили. В основном.

– Отец Дмитрий, сейчас самое популярное слово на устах – коронавирус. Вы сами его боитесь или нет?

– Нет. Зачем его бояться? Вот Вы, Ромочка, боитесь бешеных собак?

– Я вообще в принципе собак боюсь.

– В принципе? А я вот что-то собак не боюсь. Ну вообще, как бы. Ни бегущего коня, так сказать, ну ничего такого. Тигров тоже не боюсь, мне кажется, они чрезвычайно милы. Я, конечно, обниматься не лезу, уважаю его достоинство. Вот, а так чего бояться? А диабета? Полтора миллиона ежегодно на планете умирает.

– Отец Димитрий, многие Вас привыкли видеть как такого буревестника, кто готов сказать поперёк всего, честно, как он думает.

– Почему поперёк? Нет, я же говорю только для православной аудитории. Меня интересуют только православные люди. Зачем иметь дело с безумцами? Для меня это только повод поговорить с православными.

– Но я смотрел Вашу проповедь, когда Вы выступили, говорили про инструкции. Просто так вот передам, многие люди думают: а зачем мы должны это соблюдать, для чего лжицу протирать спиртовой салфеткой или окунать в спирт, для чего мы должны отказываться от кисточек и использовать ватные тампончики?

– Ну а вдруг через лжицу может прийти инфекция – думает политическое руководство. Почему бы нам им в этом не уступить? Они же нам храмы-то разрешают держать открытыми. Мы практически единственная на планете Церковь. Вот. И они нам такую делают большую уступку, а мы в ответ принимаем все меры. Я, например, сегодня тоже ввёл новую меру: чтобы все наши священники на исповеди надели маски. Потому что близко подходят к священнику и шепчут на ухо. А если он будет в маске, снижается вероятность.

– А люди от этого не смущаются?

– Любое смущение – от дьявола. Любое. Что тут смущаться? Женщины-мусульманки надевают паранджу и не смущаются. Что тут смущаться? Одни глазки видно. Ну что такого-то?

– Но тут же какой вопрос ставят наши люди…

– Да какие наши люди? У нас вот полный порядок в приходе, никто ничем не смущается. Если возникнет, то я объясню.

– Вот, а можно мне объяснить? Отец Димитрий, ну это же как говорят? Сила веры. Я верю, я не заболею.

– Сила веры проверяется очень просто. Просто элементарно. Видишь – гора. И говоришь ей: двигнись и ввергнись в море. Она идёт и бросается.

– С горчичное зерно.

– А если с два горчичных? Все Гималаи двинутся. Какие проблемы?

– То есть мы все маловерные?

– Разумеется. И не только маловерные.

– А что ещё?

– У нас много всяких грехов. Всё человечество в лице Адама и Евы было извергнуто из рая. А мы делаем попытку воссоздать рай в Церкви. Я чувствую это каждый раз, когда прихожу хотя бы в храм. А Церковь – это гораздо шире, чем храм. Я сегодня оказался среди верующих людей, там их была дюжина, и мы там попили чай на улице. Солнышко светит, просто вот в раю находишься.

– В раю.

– У всех людей прекрасные лица, спокойные, любящие, участливые. Подходит ко мне многодетная мать, у неё пять детей, спрашивает: "А вам вот волонтёры нужны?" Я её чуть не расцеловал. Говорю: "Ну что ты? Пока не надо. Сиди там с детками своими". Но такие вот у людей рождаются чувства. Не как обычно – эгоизм, мысли о том, как-то кого-то ободрать. Потому что знакомая ситуация – грабят стариков, так сказать. Это как бы даже не люди, они потеряли вообще человеческий облик. Или наживаются на масках. Торгаши. Это же не люди, просто мерзавцы. Вот и всё. И так всё человечество. И нужно, наоборот, как-то показать, чему Вас вообще жизнь научила, и Библия научила, пастыри научили. Вон, сорок священников жизни отдали, чтоб причащать больных.

– Это в Европе?

– Ну да. Ну там бушует всё, у нас тишина.

– Почему и страшно. Говорят: вы же можете помолиться дома. Да, мы можем помолиться дома, но мы дома не можем причаститься. И поэтому закрытие храмов для нас – это сродни чему?

– Да нет, мы вообще отделены от государства. Кто нам может что диктовать?

– Тем более, это противоречит Конституции.

– Ну, с Конституцией у нас как бы проблема некоторая.

– Конституция у нас сейчас пересматривается.

– Не пересматривается, а дополняется, и очень хорошо. Некоторые даже мои поправки вошли, чему я очень рад.

– Про язык?

– И про язык, и про народ.

– Про государствообразующий народ.

– Да. Я очень доволен. И то, что Святейший предложил тоже про Господа Бога обязательно помянуть, чтоб не забывали люди. Потому что у нас только одни атеисты не забывают про Бога, всё что-то к Нему претензии какие-то предъявляют. А для самих верующих должно какое-то напоминание быть? В Основном законе это очень важно.

– Продолжая разговор, в обществе есть переживание. Мы сегодня как такие антидепрессанты работаем, чтобы людей успокоить.

– Да как, Ромочка, тебе будет угодно.

– У нас же Пасха.

– Я в курсе.

– Да, каждое воскресенье – малая Пасха, а тут у нас большая Пасха. И тоже вчера заходил в храм, и она женщина спрашивает: "А как мы будем Пасху встречать? У Вас же есть какие-то открытые инсайды. Может, Вам что-то рассказали?" Я говорю: "Нет, ничего не знаю, а кто говорит, что кто-то знает, тот врёт, потому что сейчас почти никто ничего и не знает".

– Да тут и знать нечего, Пасха – да, по нашему юлианскому календарю будет 19-го. Сегодня вот я ехал в автомобиле, радио слушал, Онищенко сказал, что пост заканчивается 19 апреля. Авторитетный человек, учёный, врач санитарный, очень известный и любимый всеми доктор напомнил опять.

– Некоторые готовятся даже на улице Пасху встречать.

– На улице большинство и встречают. Это такая традиция у советских людей. Прийти, поглядеть крестный ход, потом идти есть кулич, я это с детства помню, когда ещё ребята такие здоровые по наряду из комсомола приходили, не пущали, а мы искали всякие обходы. И находили.

– То есть вы пробирались тайком на Пасху в храм?

– Да, и даже через забор перелезали. И пораньше приходили, и договаривались с батюшками, чтобы прийти пораньше. И батюшки нас пускали в алтарь, а некоторые даже причащали в алтаре. Я все Пасхи причащался, и, наоборот, все содействовали. Ну, кроме тех, кто в оцеплении стоял. Они тоже не очень-то охотно это делали, им тоже хотелось поучаствовать с народом, у них такая доля – не очень завидная.

– А как можно действовать, если сейчас на Пасху будет какое-то оцепление?

– Ну а чего говорить о том, чего нет? Будущего-то вообще нет. Только мечты есть. Коммунизм – это молодость мира, и его возводить молодым. Ну, возвели? Сейчас спешно строим какой-то корявый капитализм, как говорят экономисты. Я-то в этом ничего не понимаю. И чего я буду думать, комментировать?

– Кстати, у нас же есть пример Италии перед глазами, пример Испании, где не смогли всё это удержать.

– Ну да, и что?

– Я к чему? Что, если вдруг придётся Пасху передвинуть, у нас есть такие возможности или нет?

– Нет, ну это же на самом деле не важно. Главное же суть, а не число. Но я думаю, даже не потребуется.

– Не потребуется?

– Надеюсь.

– Вам никто ничего не рассказывал такого, что от нас скрыто?

– Да нет. Да кто я такой, чтобы мне что-то рассказывать?

– Один из самых известных священников. Их всего-то несколько.

– Это в силу той идеи, которая мне пришла в голову, когда появилась возможность увеличить паству, я стал использовать эти технологии, очень эффективно. Вот когда очередная кампания против меня поднялась, мне звонили отовсюду, практически из всех стран, кроме Люксембурга, Монако, Андорры.

– Там население – как у Вас в одно воскресенье собирается в церковь.

– Да, а так везде. Из Америки – и Северной, и Южной; Европа вся, Австралия, из Африки. Отовсюду. Везде русские люди живут, все звонили. Почему-то говорили странные слова, вроде того: "Держитесь". А я у одного спросил: "А за что держаться?"

– За бороду.

– А у него была операция на ноге, вставили титановый стержень. Он говорит: "За него держитесь". Я говорю: "Ну я тогда буду титан". Так мы с ним и договорились. Что держаться? Я как жил, так и живу.

– Спокойно пережили то, что было вот?

– Да я даже этого не касался, это просто так Богу угодно было, чтобы они сделали такой пиар, который стоит миллионы, абсолютно и не касаясь. И сами подняли эту тему, потому что я-то в узком кругу студентов это говорил. Это всё равно что они в замочную скважину подглядели и, так сказать, сделали этот продукт, который обошёл весь земной шар. Даже соседка вчера остановилась из другого подъезда: "Ой, отец Димитрий…"

– "Держитесь"

– "Держитесь". Я руку дал, она подержалась. Потом выясняется, в чём дело. "Все, – говорит, – нормальные люди на Вашей стороне". Ну это же я говорил для девочек, которые не хотят стать ненормальными.

– А Вы сейчас общаетесь с журналистами или нет?

– Мало. Пусть отдохнут.

– А почему?

– Ну, во-первых, пост. Это всё-таки мешает, рассеивает. Меня вообще уже ну практически ничего не удивляет в нашей жизни. Вот экс-премьер английский сказал, что надо мировое правительство создавать. Я думаю: ну да, репетиция.

– Оно уже есть.

– Ну что гадать-то?

– Отец Дмитрий, я же к Вам прихожу с теми вопросами, которые насобираю везде…

– Ну это у вас, может, на "Правде" вашей.

– На "Комсомольской…", да.

– Да, комсомольцы, они ж пытливый такой народ. А что будет завтра? Когда коммунизм построим?

– Когда конец света?

– Это тоже интересно. Сразу после коммунизма или всё-таки до? Когда человек умирает, душа его все сведения, необходимые для неё, имеет.

– А теперь хотелось бы про семью. Отец Дмитрий, сейчас же наступает такая выходная неделя. Люди как привыкли жить? То есть я утром проснулся, жена под боком, покормила, и ты ушёл на работу, и она ушла на работу, детей сдали в школу или в детский сад. Потом ты большую часть времени проводишь на работе, пьёшь кофе, потом возвращаешься домой под вечер обычно поздно-поздно. И тут ты уже встречаешься и с женой, и с детьми, пообщался с ними пару часов и лёг спать. Вот так вот у нас и живёт большинство семей. А теперь выходная неделя. Многие оказываются в таком карантине. В квартире деться некуда, кинотеатры не работают, кафе не работают, на работу не пускают. И придётся людям жить вместе. Вот что можно посоветовать людям, которые сейчас окажутся в такой ситуации?

– Да ничего не берусь я советовать. Кто я такой, чтоб кому-то что-то советовать? Если человек не может для себя решить такую проблему, как ему помочь? А как же русский народ говорит: "От тюрьмы и сумы не зарекайся". Вот в СИЗО посадили – отдыхай. Не неделю, а месяц, два, три, год. Потом продлевают. Или там по закону через 11 месяцев. Но это необязательно выполнять, никто не накажет. И так далее. Потом говорят в зале суда: "Извините, Вы оправданы". Годик отсидел. Зарекаться от этого нельзя. Какой-то уполномоченный человек ткнёт в тебя пальцем – и ты подозреваемый. Ну раз ты подозреваемый, ты должен сесть. А чтоб сесть – королева доказательств – собственное признание. Дальше уже работа идёт: "Тебе так выгодней признаться". И он спит спокойно, твой дознаватель.

– Я к чему это, отец Дмитрий? Многие мужчины и женщины сейчас будут знакомиться друг с другом на этой неделе карантина. Потому что когда они по пару часов в день проводят вместе, ну это же несерьёзно.

– Я живу с женой 50-й год и каждый день с ней знакомлюсь. Она меняется.

– И как Вам открытия?

– Ну я всё больше и больше доволен. Это же чрезвычайно по-настоящему глубоко интересно – душа человека. И вот она так открывается потихонечку. Мы знакомы со школьных лет, и вот, доплыли до полувека, и даже незаметно, как это прошло.

– А Вы тоже для неё открываетесь?

– Ну мы ещё об этом не беседовали, у нас всё впереди. Ну а потом, мы же много решаем и без слов. Здесь уже слова так особо не нужны.

– Понимаете, отец Димитрий, я же пришёл сюда с набором своих дурацких вопросов.

– У Вас вся жизнь впереди.

– Мне 25 лет, понимаете? Понимаете, почему я такие вопросы задаю? А о. Дмитрию 16 внутри, я иногда чувствую.

– Ну в чём-то да, в чём-то с 16-ти я мало изменился. Основные черты характера сохранились.

– Я открыл новости, и там показана статистика Китая, там разводы просто подпрыгнули вверх за это время, пока люди остались на самоизоляции.

– А, вот откуда это берётся. Но у китайцев совершенно другой менталитет, чем у советских русских.

– И отсюда этот вопрос – а у нас-то такое не повторится?

– Не знаю. Повторится и повторится, сейчас и так 60 процентов разводов, мне кто-то сказал давеча.

– Особенно в первые годы.

– Ну 60, 80 процентов. Потом будут уже так. В Европе же многие состоят в так называемом гражданском браке. Или ещё есть такое слово – бойфренд. Бою может быть там уже к 50-ти, а он всё бой.

– А почему мы отличаемся?

– Все народы отличаются. На каждый народ можно смотреть как на личность. У нас у всех есть общие черты. Вот Вы начали с того, а почему в Италии так. Ну потому что итальянец – это определённый человек. Он очень общительный, он, так сказать, очень такой открытый человек. Даже вот посмотреть на езду в автомобиле – каждый народ по-своему ездит.

– Каждый город России по-своему ездит.

– Да? Ну тоже отличие.

– Туляки, я вот туляк, я знаю, что когда мы уже пожили в Москве четыре года и привыкли к нынешней езде, туда приезжаешь, там что-то дикое. А ещё страшнее, если ты приезжаешь на Кавказ. Там правил дорожного движения просто не существует.

– Нет, да? Ну я вот на Кавказе так бывал, и даже не так давно. В моей любимой Абхазии. Но там как-то я не заметил.

– Я про наш Кавказ, который тут.

– А это не наш?

– Это тоже наш, отец Димитрий.

– А Грузия – не наш?

– Наш, отец Димитрий.

– Что бы было бы с Грузией, если б не Трактат, который сохранил грузинскую нацию, язык?

– Но есть какие-то для молодых людей советы? Вот Вы же общаетесь с людьми.

– Нет, ко мне всё время люди приходят и спрашивают, и, в частности, по семейной жизни. Если у меня есть ответ, я его высказываю, ну опять, в таком контексте, как бы я поступил на твоём месте, если тебе это интересно, вот пожалуйста. Но это совсем не всех устраивает, потому что я такой человек, радикальный.

– Радикальный? А в чём?

– Во всём. Я считаю, чем тянуть-бояться, лучше прям в понедельник лечь на операцию, да всё сделать. Что ждать-то?

– И так и в семье Вы советуете? То есть прям вот не тяни, а делай прямо сейчас?

– Ну если есть проблемы, надо их сразу начинать лечить. Ну просто у меня так сложилась жизнь, что мне нужно мгновенно принимать иногда десятки и сотни решений в течение какого-то короткого времени. Мне надо быстро, поэтому у меня нет такого состояния – сидеть и думать. Это у меня происходит в течение доли секунды.

– Думают учёные.

– Да, учёные думают. Потом, я всё-таки в таких хороших книгах начитан и многое помню. Есть и были люди и помудрей меня, знавшие наизусть Священное Писание. Я, конечно, Писание знаю неплохо. И всегда могу подсказать, как вот. Потому что ко мне же человек приходит для того, чтобы узнать, что Господь на эту тему думает, ему это важно.

– А какие-то общие советы для всех существуют? Ну вот, что они массовые такие. Не то что каждому отдельному случаю, а для всех. Вот как, допустим не ругаться тем, кто останется?

– Ну очень просто – не ругаться.

– Радикально.

– Ну да. Так человек это освоил, запомнил, начинает к этому стремиться и сам закрывает ладонью рот.

– Вчера делали прямой эфир, а там пишут, что вот, она меня пилит и пилит, пилит и пилит – что мне делать?

– Ну как? Взять её за руки, посмотреть ей в глаза, сказать: "Давай остановимся, обсудим одну проблему. Понимаешь, у меня терпения уже не осталось вообще. Ты можешь вот это перестать? Или я пойду сейчас гулять. Буду гулять вокруг дома, чтобы меня не заарестовали. Потому что шесть раз по кругу одно и то же я выдержал. Седьмой ну уже тяжеловато. Ради нашей любви, ради прожитых двух с половиной лет. Мы же пережили много всяких таких скандальчиков. Ну что ещё один? Сейчас нам деваться некуда, мы вместе. Давай в любви и согласии это проживём. Или что, будем друг друга менять? Я буду менять жену, значит, каждые полгода, а ты будешь менять мужа?"

– Кстати, а это можно – поменять супруга своего или супругу? Это вообще возможно другому человеку?

– А все же так делают. Даже по телевизору рекламируют – там по шесть раз. Меня поразила Людмила Зыкина, говорила: "А я четыре раза была замужем, и со всеми хорошие отношения". Правда, умерла-то она не замужем. Уже в старости никому, собственно, не нужна стала.

– А это Вы к чему? То есть четыре раза она и менялась для каждого?

– Да я-то почём знаю? Я же с ней не знаком. Ну просто поразило, что человек вот откровенно такую рекламу делает. Она же, так сказать, популярная, а молодёжь смотрит, думает: "Ну она же Людмила Зыкина, она народная-пренародная – и ей так можно, ну тем более – мне".

– Теперь ещё одна такая очень радикальная тема, отец Димитрий. Люди же остаются дома, дома есть телевизор.

– Да что Вы?!

– Да.

– Надо же!

– А что делать, когда ты заперт там в своих четырёх стенах? Общаться там или читать книжки? Нет, смотреть телевизор.

– Ну Ваш можно инстаграм смотреть, а не телевизор.

– Ну там-то мы всего один час с отцом Димитрием вещаем, а по телевизору круглые сутки Роза Сябитова, Гузеева, я не знаю, кто там ещё – Малахов Андрей. Причём я его очень люблю, уважаю самого Андрея. Но "Пусть говорят" круглые сутки идёт, и всё это показывают.

– Это многовато, для меня эта доза свыше меры.

– Я вот к чему – люди с ума не сойдут, пока дома будут сидеть?

– Ну кто-то сойдёт обязательно, но ненадолго, потом будет ремиссия.

– Видите, Вы шутите.

– Нет. Телевидение – гениальное русское изобретение. Но то, как его используют – это исключительно один вред. Просто исключительно.

– Оно в пользу может нам пойти?

– Ну как орудие – конечно. Телевидение могло бы стать сеялкой такой для разумного, доброго, вечного, духовного, божественного. А у нас что? Все эти то-шоу – ну это же…

– Ну если мы возьмём…

– Того же Малахова – ну это же…

– Зарабатывают на том же Малахове.

– Нет, ну зарабатывают – возьми фомку, иди на улицу, грабь прохожих. Это что, заработок?

– Воровство.

– А здесь убийство души. Это похуже. Яд в самой речи, яд в интонации, яд в этих персонажах, которые участвуют, яд в форме, как это подают. Яд в теме. Вы же сами говорите, с ума можно сойти. Ну и так далее. Всё сплошной яд. И всё для того, чтобы выгнать рекламу каждые 15 минут.

– Кстати, если уж про личные какие-то примеры говорить. Тоже Великим постом позвали к Малахову. Я взял и согласился. И сходил. И потом подумал, что больше хотя бы Великим постом не пойду. Вы не ходите на телевизор сейчас?

– Ну я очень выборочно. Ну на наше церковное вот, если на "Спас" кто зовёт.

– Ну там такого не будет.

– Да. И вот, телеканал "Союз". Это мои площадки.

– А светские?

– А зачем? Сидеть? Вот час отсидел. Потом сказал…

– Минутку.

– Одну фразу. Нет, какая минутка? 20 секунд. И потом ещё в конце 20 секунд. А остальное говорят ведущие. Некоторые ведущие – это вообще темень непролазная.

– Это где?

– Ну не буду называть. Просто вот как факт.

– Это Вы ходили куда-то?

– Ну вот ходил. И что? И каждый ведущий считает своё мнение таким важным, как будто он минимум Садовничий, что его мнение так вообще важно. И рассуждает – ну это вообще просто ахинея. Но у молодых людей может сложиться другое впечатление. Вот, а эти просто дают трамплин им, за что зацепиться, а дальше рассуждают.

– Ну, кстати, вот мы говорим: телевизор-телевизор, а есть штука-то пострашнее, это интернет, потому что там там ещё больше.

– Это другая опасность.

– А с ней что делать? Там вообще человек выбирает сам, что ему найти. Выбирает, честно говоря, не канал "Спас" и "Союз" часто, а пошлятину. Потому что рейтинги нам тоже приходят.

– Ну вот это говорит об уровне. Но если бы была везде и часто по телевизору такая качественная программа, то потихонечку-потихонечку, процесс бы шёл. У меня тоже сначала была очень небольшая такая паства электронная, а сейчас уже всё, все страны абсолютно земного шарика, где русские живут.

– Ну, кстати, отец Димитрий, ведь молодой человек, если я беру даже своих ровесников, они телевизор не смотрят. У них же интернет, а в интернете есть блогеры.

– Ещё немножко подождать, лет 15 – это же будущие делатели нашей жизни.

– И что они наделают?

– Посмотрим, что они устроят. Ну, я-то надеюсь помереть уже к этому времени.

– Давайте вместе встречать, отец Димитрий, мне за Вас страшно.

– Да нет, ну что, чем я могу защитить-то? У нас Церковь не имеет ни огня, ни меча. Мы только можем кого-то увещевать. И то, я никогда не увещеваю человека, который меня не спрашивает. Ну, если какое-то хулиганство, я, конечно, вмешиваюсь, или драка. А так – ну что, я буду навязывать? Некоторые говорят: что поп к нам лезет? Да я ни к кому не лезу. Выключи меня.

– Вы сами к нам лезете.

– Да. И всё. Как вы обычно говорите: "Ну не смотрите". Да я и не смотрю. Я в соцсетях вообще не участвую нигде.

– А, вот сейчас точно там напишут нам в комментариях: "А что ж вы тогда всё это обсуждаете?"

– Ну, Рома опять пришёл, спрашивает.

– Отец Димитрий, мы же вещаем не только для людей, которые глубоко верующие, но и для новоначальных.

– Нет, для глубоко – тоже, потому что некоторые такие глубоко верующие, что веру там не разглядишь даже, так глубоко.

– Да, на самой глубине океана. И чувствуется вот сейчас такая нервная обстановка, чувствуется, что сейчас жизнь меняется.

– А я вот совсем не чувствую. Может быть, Вы с такой компанией общаетесь? Я, наоборот, больных посещал, всё мирненько, сам на автомобиле ездил. Поменьше машин, очень приятно ездить. Шофёр был выходной. В общем так, день такой прекрасный.

– Некоторые люди – не все, но некоторые люди – испытывают тревогу. Я понимаю Ваш совет не испытывать тревогу, но как это сделать?

– Нет, но для этого же масса медикаментов есть.

– А молитва?

– Ну молитва – это для тех, кто молятся. Конечно, если человек непрестанно молится, это замечательно. Но тогда вообще, когда человек молится, на душе у него такая блаженная радость наступает, которую ни с чем не сравнить. Он чувствует присутствие Отца Небесного, и совершенно жизнь как будто как некий занавес открылся, и ты видишь рай.

– А как Вы научились молиться?

– Ну я особо никогда не учился. Так. Практически.

– То есть главное – начать?

– Ну начать – это всегда же с этого что-то начинается.

– Ну и такой последний вопрос. Отец Димитрий, у нас всё будет хорошо?

– У кого – у нас?

– У русских людей, давайте так.

– Не может быть.

– Почему?

– Ну мы этого не заслуживаем.

– Ну сейчас опять на цитаты раздербанят.

– Ну а что ж я виноват, что ли? Я что ли аборты делаю? Я что ли курю в подъездах? Я что ли матом ругаюсь?

– А это тоже губит нас?

– А как же. Слово – это драгоценнейший дар Божий нам, который нас отличает от всех млекопитающих. Ну, в частности. Есть и другие дары, не буду сейчас их называть. А мы его во что обращаем? В свою противоположность. И делаем из него предмет ухарства, современности.

– "В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог"

– Ну этого не будем касаться, потому что чтобы это объяснять, надо лекцию читать. Это вот "В начале было Слово" – а люди не понимают даже, о чём речь. Поэтому не надо это. Божественная тема. А так чем можем похвалиться? Ну снизилась у нас выпивка крепких спиртных напитков. Благо это? Благо. Сократилось количество людей, содержащихся в тюрьме. Это благо? Благо. Но а наша система школьного образования? Ну она кого-нибудь может удовлетворить?

– Разрушение просто.

– Вот, сколиоз, больше ничего. Ну и так далее. Это можно без конца говорить. И приходит какой-то вирус, который всех начинает вразумлять, я надеюсь. Ну тогда, может быть, кто-то задумается. Но я не знаю. Господь милостив тоже к нам. Всё постепенно, даже зиму отменил.

– Да, не было зимы.

– Не было зимы. Ни один не замёрз насмерть. Автобусы вот эти, спасающие людей пьяных на улице, не ездили. Только Господь всё так нам подготовил. Ну а как мы будем как народ, я имею в виду? Ну а есть ещё народ, который хает своего Патриарха?

– Да очень многие, как оказалось.

– Да это ужас!

– А это запрещено причём.

– Да это не важно, запрещено, не запрещено. Но это же люди совершенно искренне.

– А ведь это же не только миряне. Но и священники некоторые.

– Ну да. У них синдром такой.

– А что с ними-то делать?

– Нет, что делать – это всегда можно найти. Но просто это же… Ну как, я не могу представить, чтобы аргентинцы хаяли Папу Римского. Ну я не могу этого представить. Священники за них умирают. Ведь чуть что, к нам всё равно придут. И каются, и когда сын в тюрьму попал, и когда крестить им надо кого-то, хотя они не понимают, что это такое. Захотят венчаться – пожалуйста, отпевать – пожалуйста. Никому же не отказываем. Крещёный – ну ладно. Хотя если человек не знает Символ веры, мы можем его отослать спокойно. Ты пойди выучи да разберись, что это такое, узнай, поинтересуйся. А так вся вера – от крещения до отпевания.

– Два раза пришёл в храм…

– Принесли. Пришёл ещё. Пришёл – это уже что-то. И так далее. Как был советский народ, так и остался.

– А его поменять можно, или только через несколько поколений?

– Нет, надо же этим заниматься. Надо этим заниматься. Ну если бы я был президентом, я бы дал бы Церкви Первый канал.

– А мусульмане бы обиделись? А им второй тогда?

– Ну второй или там четвёртый. Вот четвёртый, вместо «Рен-ТВ», например. Или вместо "Матч". Ну бесконечно то футбол, то ещё что-то – это развивает, что ли кого-то? Ну развивает – иди в секцию. Я сам бокс очень люблю, но это же без конца. А надо давать здравое учение. Ну даже в школе ввести сейчас урок «семья», о котором я мечтаю. Ну кто им расскажет о семье? Гузеева что ли?

– Роза Сябитова. Это вторая.

– А, ну да, да.

– А, там ещё астролог есть, она ещё и погадает.

– Ну это вообще. Это XXI век. Про некоторых говорят, что они на луну слетали. Я в это, конечно, не верю.

– Вы не верите, что американцы были на луне?

– Абсолютно. Хотя мой друг очень хороший, Царство ему Небесное, космонавт, он говорит, что нет, летали. Но летали, но что-то у меня там ничего не сходится. Я очень интересовался этим вопросом.

– Даже флаг колышется.

– Флаг потом как-то старались объяснять, но там все эти съёмки, они павильонные. Ну я сам профессионал, с 17 лет я на телевидении.

– Надо нам с Вами тоже снять ролик, как мы на луне побывали. Только у нас денег таких нет.

– Да зачем? Я и не стремлюсь, она мне издали нравится. И так далее. Наш народ, он реально не заслужил. Кроме одной вещи. У него потрясающее терпение. Вот это да. Это христианская черта. Особенно у наших женщин. Это потрясающе. Как вот они, бедные, это всё терпят, несут на своих плечах? Ну вот, может быть, за их молитвы Господь ещё нас хранит, пытается вразумлять. Какие-то ростки появляются, вот это волонтёрское движение. Причём я вижу, немножко в лицах понимаю всё-таки. С таким энтузиазмом, кому-то хотят с собачкой гулять. Ну это же потрясающе. Хочет человек сделать доброе дело. И понимает в этом вкус для своей души. Это же необычайно интересно. То есть душа-то остаётся христианкой. Ну а эти, я не знаю, воспрянут они от компьютера или нет, но нас ждёт что-то такое новое. Здравствуй, племя молодое, незнакомое.

Свернуть