– Отец Димитрий, добрый день. Возникла мысль снять фильм про миссию святителя Николая, потому что святитель Николай является равноапостольным, проповедующим Слово Божие среди язычников. И вот сейчас такая ситуация в России, что впору у нас самих, в России, проповедовать Слово Божие почти с нуля. Вот на этом контрасте я бы и хотел построить этот фильм, потому что само по себе апостольское служение – настолько сложный, титанический труд. По Вашему мнению, в чём разница между трудом святителя Николая там, тогда, сто лет назад, и работой среди наших людей сейчас?

– Святитель Николай (Касаткин) является обыкновенным русским гением. Чем наша Россия богата – так это как раз вот такими гениальными людьми. Многие другие народы, имея одного или двух человек такого уровня, этими людьми ну просто гордятся. У нас другое отношение, в нашем народе. Ни их, ни о них никто ничего не знает. А их место в умах и сердцах заменяют популярные футболисты, эстрадные певцы, в меньшей степени – актёры, совсем мало – режиссёры. Но всё-таки какая-то часть русских гениев благодаря снятым о них кинофильмам остается в памяти.

Конечно, святитель Николай для Русской Церкви девятнадцатого века – это явление особенное; ему усвоено такое именование: равноапостольный Николай. Его сравнивают с апостолами, которые жили, несли Слово Божие народам земли ещё две тысячи лет назад. И у них была свежа память об их совместной жизни с Господом нашим Иисусом Христом и Его к ним Словам. Конечно, подвиг святителя Николая уникален. Мы можем много для своей миссионерской деятельности брать из его опыта, но всё-таки этот опыт уникален. Когда он впервые появился в Японии, то за обращение японца в христианство полагался тюремный срок. И вот в таких условиях он начал свою деятельность, и эта деятельность увенчалась таким успехом, что он стал вторым лицом по степени уважения после японского императора. Вот плоды деятельности. И основанная им Японская Православная Церковь существует до сих пор. И когда была идея его мощи перенести в Россию после его блаженной кончины, император этого не разрешил. Он сказал: святитель Николай принадлежит японскому народу. И он почивает там, где состоялись его великие труды, которые начались с изучения японского языка, потом перевода книг на этот язык, который он в совершенстве освоил, и завершились тем, что он японцев-язычников  обращал в христианскую веру, крестил их, подготовил из них священников.

Вообще, трудно представить этот путь – ту опасность, которую он в себе заключал, и то, как святитель Николай возлюбил японский народ, как он глубоко понял глубину японской культуры; как он нашел опоры в этой культуре – для того, чтобы перекинуть мост от христианства к тем естественным вещам, которые содержались в этой культуре. Человек совершенно к этому не был подготовлен предыдущей жизнью, но тем не менее святитель Николай благодаря своей гениальности сумел это сделать. Это гениальность и лингвистическая, это гениальность и дипломатическая, это гениальность и пастырская и это чрезвычайная глубина любящего христианского сердца. Потому что никакая миссия без любви невозможна. Сердце землянина откликается только на любовь. И сколько мог святитель Николай охватить людей при тех неразвитых коммуникациях в то время в Японии, столько он и охватил людей, принадлежащих к японскому народу.

И о том, что христианство было настоящее, свидетельствует как раз то, что Японская Православная Церковь продолжает жить как часть Русской Православной церкви, хотя и полностью на автономном начале, служащая на японском языке и Священное Писание читающая на японском языке. И, конечно, для того чтобы, вообще, японцу понять русского, а русскому – японца… хотя в Японии весьма популярна наша литература классическая… как раз святитель Николай является лучшим звеном, потому что его ум и сердце вместили в себя всё необходимое для этого подвига.

Поэтому, конечно, лишнее напоминание об этом человеке – это, можно сказать, популяризация его святого имени в нашем народе, потому что мне думается, что гораздо больший процент японцев, даже не принадлежащих вере Христовой, знает это святое имя, чем у нас в России, в нашем народе, слишком далеко ушедшем. И может быть, это светлое имя, этот сияющий образ как раз и приведет русских людей к мысли о том, что тысячи японцев исповедуют православие, а русские современные люди сидят во тьме кромешной, и одни поклоняются звездочкам, другие каким-то колдунам и вообще незнамо чему. И живут жизнью, в которой нет никакого смысла и которая не обращена в вечность. Поэтому святитель Николай есть не только благо и некая дверь ко Христу для японцев, но и для нас тоже. Потому что каждый православный японец для русского крещёного человека является немым укором: преодолев все предрассудки своей истории, культуры, религиозных верований языческих, они стали православными. Поэтому святитель Николай являет путь ко Христу и для наших соотечественников. Вот что хотелось бы сказать по этому поводу.

– Отец Димитрий, в чём разница или в чём, если можно так выразиться, сложность нынешней ситуации в России по сравнению с японской сто лет назад? Сейчас сложнее людей воцерковлять? Сложнее, если можно так выразиться, вести?

– Это трудно сказать. С одной стороны, сложнее, потому что человек, конечно, изрядно поглупел, поскольку его деятельность, в основном, не связана с принятием постоянных новых решений. Раньше жизнь была проще, но ум человека был в упражнениях. А сейчас ум отвлечён. Отвлечён, прежде всего, цунами всякой информации, которая, на самом деле, информации не содержит никакой. Это просто такой спам, шум, в котором люди пребывают. И это, конечно, поглощает энергию здоровых участков мозга – в этом трудность. Но с другой стороны, один человек, вооружённый компьютером, который проникся идеей миссии, не передвигаясь на тысячи километров, имеет возможность проповедовать Слово Божие. В этом благо, потому что цифровые носители облегчают эту возможность.

– В этом смысле один сайт лучше, чем десяток колоколов?

– Ну безусловно. Я бы даже сказал, не десяток, а девяносто процентов колоколов, которые существуют. Колокол, конечно, украшает нашу жизнь. Это такая часть нашего богослужения традиционно. Колокол-то появился всего с шестнадцатого века, а в России христианство – с десятого. Так сказать, шестьсот лет как-то жили без колоколов. Колокол для христианства ничего не прибавляет, это просто средство коммуникации. Это тоже такой очень простой компьютер с некоторыми простыми командами: вот начали петь «Достойно есть…», а вот кого-то отпевают, а вот молодые вышли после венчания из храма – и все в округе на пятнадцать километров слышат. Средство такое оповещения. Также колокол можно использовать как набат. Но очень небольшой набор. С помощью компьютера можно не только Евангелие прочитать на любом языке, но можно добыть и толкование, можно и разъяснить на современном простом языке. То есть, конечно, эффективность продвижения, его скорость, ни с чем не сравнима. Если труды апостолов, самого святителя Николая требовали больших путешествий, рисков для жизни, то теперь – нет.

Но вот этот спам – звуковой, зрительный – вот эти соблазны, которые также идут через интернет, человек должен преодолеть. То есть это другие препятствия. Поэтому оценить, что лучше, что хуже, что труднее – это трудно; я думаю, даже невозможно. Ну, по крайней мере, мне это совершенно не под силу. Конечно, сейчас наше время осложнено ещё тем, что и ухудшилось церковное образование по сравнению с тем, которое было сто лет назад, и уничтожены храмы. Мы ещё пока не достигли количества храмов и монастырей, которое было у нас сто лет назад.

– А сколько было сто лет назад?

– Полторы тысячи монастырей, а сейчас – только половина. Но всё-таки – половина. И то же самое с храмами – храмов только третья часть восстановлена, ещё две трети надо восстановить. Ну и духовенство – сейчас на весь земной шар менее тридцати тысяч православных священников.

– Тридцать тысяч?

– Тридцать тысяч. Если бы у нас было столько стоматологов, то мы все ходили бы беззубыми. Я уж не говорю, например, о пожарных и так далее… о полицейских… Это всё выросло десятикратно. Поэтому, конечно, Церковь в очень трудном положении, и каждый совестливый пастырь несёт троекратную нагрузку. Но опять же – это всё равно гораздо легче, потому что при советской власти он нёс десятикратную. Всё-таки ситуация меняется, улучшается.

– Отец Димитрий, ещё вопрос. Последние несколько лет против Церкви откровенно развязана кампания. Воинствующая кампания. Против неё ведут войну. Кто эти люди?

– Христоненавистники. Дьяволопоклонники. Вот у Алексея Константиновича Толстого есть поэма, в которой есть такие слова: «…сад испортить надо затем, что он цветочный!» А заканчивается эта поэма так: «Российская коммуна, прими мой первый опыт!» Каждый человек двигается в своей жизни духами, которые наполняют его сердце. Одни движимы духом Христовым, духом любви, созидания, красоты, как святитель Николай (Касаткин). А другие движутся духом сатаны, разрушения – в разной степени откровенности. Некоторые эстрадные ансамбли и некоторые праздники, которые сейчас заполняют головы и сердца нашей молодёжи, даже по атрибутике откровенно сатанинские.

Также мы видим, что существует глобальное нападение на семью. Её называют институтом – институт «семья». Раз институт, значит, можно как угодно перекраивать. А ведь семья – это не институт, а есть устроение Божие. Бог создал человека как семью. Но мы видим, что семья разрушается. У нас половина браков распадается, аборты делаются миллионами. То есть человечество восстало само на себя. Это сродни тем языческим культам, когда людей – и младенцев в том числе – просто приносили в жертву. И, конечно, носители этих духов живы. Когда они почувствовали, что им уже за это ничего не будет, они стали откровенно, пользуясь предоставленной свободой, хулить всё прекрасное, всё святое, всё доброкачественное. Порой это делают хитро. Ну так, немножко, ложечку мёда – в бочку дёгтя, чтобы снаружи эта бочка была сладенькая. В этом нет ничего удивительного, это и должно было быть. Ну если человек таков – он вот ненавидит… его трясёт…

Даже когда завершался период советской власти, очень многие люди из нашей русской интеллигенции – их называли почвенники – удивлялись: зачем храмы взрывать, зачем разрушать купола? Ну это же красота, украшает пейзаж. Закрыли храм – и ладно. Пусть стоит. Зачем ломать? – Да вид ненавистен! Это же жжёт. Церковь – она всегда действующая. Поэтому, конечно, их как некоторых существ, имеющих нервную систему, понять можно. Ну, и нам тоже следует понимать, что их аргументация – исключительно духовного происхождения: ими руководит ненависть именно ко Христу, Богу нашему. Потому что, когда Христос пришёл на землю, людьми тоже руководила ненависть. Он же ничего не сделал такого, за что Его можно было бы убить, Он сам по себе не подходил: им нужен другой. Потому что они, эти люди… их отец – дьявол, и они, понятно, никогда не успокоятся.

– Вот очень интересный момент. Занимался этим вопросом: юридические основы казни Христа. Ведь всё было сделано незаконно – всё буквально, от и до. Вплоть до того, что они выбрали Варавву.

– Ну хорошо. А кого это интересует? Ведь понимаете, очень давно, с незапамятных времён, юриспруденция – это есть некая такая демагогия. Для того существует, чтобы упаковать в приличную обёртку беззаконие – ну как экономика. Что такое экономика? Это наука о том, как богатым в приличной форме отнять деньги у бедных. Перекачивать как бы. Они существуют определённой массой – и вот… из одного кармана в другой… и вот так оно всё идёт. А это всё вещи виртуально-условные. Или, например, права человека. Ну это просто средство определённой глобальной политики.

– Шельма?

– Да. Или борьба с терроризмом. Чтобы победить терроризм… Взять, допустим, всех убитых в терроризме. Ну сколько за год в мире убивают? Допустим, пятьсот человек. Развязывают войну, в которой убивают двадцать миллионов. Это всё равно, что атомными бомбами бомбить какую-нибудь садовую дорожку, на которую выполз уж, при условии, что этого ужа сперва специально принесли. То есть в основном же люди не способны играть в шахматы – дай Бог в шашки научиться. И поэтому – что ж тут как бы нового?.. Вот адвокатура. Она существует для того, чтобы защищать человека невинного или облегчить участь виновного. Но не для того, чтобы выскрести из тюрьмы заведомо виноватого. Но всё у нас, у людей, которые потеряли стыд и совесть, превращается в суть противоположное – всё, что придумали гении человечества, а юриспруденцию – вообще право – придумали гении Рима. Ничего лучше невозможно изобрести. Это уже вершина – сама вот эта основа.

Или телевидение. Это гениальнейшее русское изобретение, с которым можно до любого человека в любом глухом уголке довести информацию и образовать из него человека высочайшей культуры. А его берут и оболванивают ещё больше. К сожалению. Гениальные совершенно изобретения человечества идут как раз для вреда. Виноделие, которым человечество занимается тысячи лет, превращают в алкоголизацию народов, полностью их истребление, болезни. Желание накормить людей превращают в то, что генно-модифицированной отравой их кормят, после которой они вымрут. Ну и так далее. У сатанизма – сам сатана, обезьяна Бога, ничего не может изобрести. Это нетворческое существо. Но он может извращать. И вот, очень много людей (ну конечно, их меньшинство), к сожалению, занимают такую позицию – вирусов: вирус убивает млекопитающее и погибает вместе с ним. Поэтому, в общем, все как один умрём за всё за это.

Но мы твёрдо верим, что Христос придёт, и если антихрист воцарится, то всего на три с половиной года. Царство его будет недолговечно.

– Святитель Николай при жизни удостоился визита японского императора Мэйдзи и даже извинений императора, когда было совершено нападение на Цесаревича Николая Александровича во время его визита в Японию. То есть он обладал потрясающим авторитетом. Вот есть ли такой авторитет, с Вашей точки зрения как компетентного лица, в нынешней Русской Православной Церкви? Он есть?

– Есть.

– То есть церковь по-прежнему авторитетна среди людей?

– Ну безусловно. И конечно, понятно, что враги церкви пытаются этот авторитет разрушить. Но каждый здравомыслящий человек очень легко это преодолевает, потому что наша вера и наша жизнь зиждется не на внешнем понимании авторитета. Внешний авторитет легко разрушаем, а внутренний никоим образом даже не колеблется.

– Ещё такой вопрос – опять же про эту кампанию, которая сейчас развязана против Церкви. Это совершенно осмысленные шаги – и с этой так называемой группой Пусси Райот, и с теми часами Патриарха, которые выставлены на обозрение, ну и прочее и прочее. Много этих провокаций. Ведь это же всё финансируется через какие-то определённые центры или через людей.

– Ну, возможно. И что?

– Просто это осмысленная политика, потому что не верится в то, что это единичные случаи.

– Ну понятно, что кто-то должен народ кормить на Майдане, завозить палатки, которые, вообще, надо привезти со всей нашей Украины. Даже можно подсчитать, сколько это стоит. Это ясно, что не сами ребята приехали за свои кровные.

– Третий месяц живут там зимой.

– Когда были организованы октябрьский переворот или февральская революция, тоже тем, кто будет стрелять, платили – даже известно, сколько. Вот если кто-нибудь из рабочих, которым дали оружие, стрелял, платили уже по сто двадцать – сто сорок рублей в день. Многие участвовали в этих «бузах», они получали больше, чем на своём заводе. Поэтому всегда находились люди, для которых самый главный смысл – не тот продукт, который они делают, а то, на чём можно заработать. За бузу платят. Поэтому, если есть деньги, можно стачку организовать. Все эти стачки до семнадцатого года были проплачены. Ну что тут такого?

– Просто известны источники финансирования.

– Известны: немецкий генштаб, Яков Шифф… Главное, это всё документировано. После этого я даже не знаю, как некоторые люди, патриотически настроенные, остаются коммунистами и поклонниками Ленина. Это странно. Это тоже, конечно, такой религиозный вопрос.

– Есть очень интересный момент, к которому я подошёл. Сейчас совершенно очевидно возникла некая матрица – матрица сознания, – когда люди всерьёз воспринимают то, что Вы сейчас сказали: октябрьскую революцию как естественное событие или естественно-политическое; эволюционную теорию Чарльза Роберта Дарвина как абсолютно доказанную теорию. А это совершенно не так. Все эти марксистские измышления о чередовании этих так называемых общественных строев, в общем, всерьёз никем не доказаны…

– …сама история же это всё опровергла.

– Я к тому, что вот эта матрица, которая сейчас созревает в сознании людей, успешно финансируется и подкармливается. Она приобрела зловещие масштабы. Вот как в том фильме…

– Так ну и что ж? Это тоже как бы естественно. Ещё Фёдор Михайлович Достоевский говорил, что в мире «дьявол с Богом борется, а поле битвы – сердца людей». Но дело вот в чём: чтО легче вырастить на огороде – лебеду или, допустим, овёс?

– Батюшка, для этого существует «Ашан».

– Также и здесь – то же самое. Всё мерзкое, всё неприличное, всё уродливое прорастает в человеке в силу того, что он падшее существо, гораздо легче, чем доброе. Матерщине обучить ребёночка – достаточно при нём один раз сказать. А выучить первую главу «Евгения Онегина» – на это может и месяц уйти. А потом через два месяца он, к сожалению, забудет. Создать какой-нибудь отвратительный по тексту и музыке шлягер – это десять минут, а создать четырёхчастное симфоническое произведение – это очень такой серьёзный духовный труд. Ну и так далее. Поэтому людей, которые питаются серьёзной музыкой, десятки, а вот этой всей отравой – миллион.

– Ещё интересный момент. Здесь обратили внимание на то, что те шлягеры, которые легко уходят, хорошо продаются. Зло хорошо продаётся.

– Ну, это потому, что оно, к сожалению, любо падшему человечеству. Но когда Христос пришёл на землю, он вообще был единственным христианином. Только спустя несколько десятков лет последователи стали именоваться христианами. Они уже возникли… такая некая общность людей, которые являлись Его последователями. А сейчас всё-таки последователей Христа чуть побольше миллиарда – это всё-таки рост. Пусть степень близости ко Христу, конечно, разная у всех людей...

Это всё естественные проявления вот того падения, которое произошло с Адамом и Евой, первой человеческой семьёй, в раю. Это естественные, к сожалению, последствия. Закономерные.

– В этой связи, отец Димитрий, ещё один вопрос. У Сергея Нилуса в книге «Близ есть, при дверех: О том, чему не желают верить и что так близко» даётся указание на то, что сыны дьявола имеют свою родословную. Они как бы материально друг от друга, так же как и люди от Адама, развивались?

– Возможно. Мне это не очень интересно. Ну, развивались – и ладно, и пусть развиваются. Я не считаю развитием упражнение во зле.

– А что они могут, если у них отец такой? Больше они ничего и не могут.

– Ну, человек всё-таки существо сложное. И в каждом человеке, который ну абсолютно чёрен, всегда есть какие-то проблески. Ибо каждый человек по природе своей, – потому что не дьявол создал человека, а Бог, – всё-таки сохраняет образ Божий. Поэтому нельзя про живого человека сказать: ну, это всё, конченый. Потому что – вот, разбойник на кресте первым вошёл в рай. Господь говорит, что мы не должны оставлять надежду ни об одном заблудшем человеке и всегда должны обращаться к тому хорошему, что в нём осталось. Пусть там и осталась одна чайная ложечка этого хорошего. Потому что что-то в нём есть. Может, любовь к матери. Может быть, в памяти его остались какие-нибудь имена, которые для него драгоценны. Может быть, какая-то память детства или какое-то стихотворение, которое для всех является драгоценностью. К этому всегда можно обращаться, как и святитель Николай в языческой Японии проложил дорожку ко Христу. И опять же он даёт нам надежду, что совсем не всё потеряно. Конечно, мы видим в окружающей нас действительности всякие такие апокалипсические совпадения, но только Господь знает, когда же придет День Судный, День Господень...

– Я почему задал вопрос про матрицу? Потому что она последние десятилетия ведёт себя не просто агрессивно, а даже экспансивно. Она захватывает государственные институты… вот институт семьи, как Вы сказали… Энтропия возрастает.

– Да, она захватывает с помощью денег. К сожалению, в силу того, что в человеке разрушена вера, у него на место Бога становится мамона. А нельзя этому служить так, как Богу. Это просто невозможно. И если – мамона, то человек отказывается, собственно, от всего, и даже от той свободы, которая ему дарована Богом. Человек — свободное существо. Но тем не менее он готов ради денег отказаться от свободы. Ну вот как бедный западный мир, который убедился в том, что каждого их них сверху донизу, аж до президентов и премьеров, прослушивают, – следовательно, манипулируют. И никто не стукнул кулаком по столу, а все смирно остаются тихонечко сидеть на тех лавках, на которых они сидят. Это говорит о том, что самое дорогое у человека – это те деньги, которые он имеет на счёте. Вот это, к сожалению, как говорили древние святые отцы Церкви, есть корень всех пороков. И это, конечно, результат.

– То есть получается, что следом за секуляризацией, за отвержением Бога, наступает мамона и сатана? Тут же идёт, след в след?

– Да. Как только величайший из пророков удалился на гору Синай, тут же сделали золотого тельца, стали ему поклоняться. Это есть вот такая наша человеческая закономерность. Если Бога нет, тогда – деньги. И за деньги человек готов взорвать церковь, разрушить собственную семью и в суд на родного отца подать. И многие бизнесмены начинают дело с партнёром – приятелем или даже братом, – а потом доходят до наёмных убийц. Потому что алчность – она больше для падшего человека… Каин убил Авеля, это уже в первом поколении произошло. А тут опять… Для просвещённых христиан тут нет ничего нового: есть определённые закономерности. Когда человек кроме фамилий членов своей любимой футбольной команды больше ничего твёрдо не знает, а дальше голова наполнена всякими там мифами, всякой магией, звездочётством и какими-то там псевдочудесами, у него уже не остаётся ресурса, чтобы просто поразмыслить.

– Значит, разговаривать с ним, как минимум, архисложно?

– Ну конечно.

– В этом смысле святитель Николай был в более благоприятной ситуации. Японцы в этом смысле были, как tabula rasa – чистая доска.

– Нет, ну не чистая. Почему? У них тоже были представления. Ведь в рамках любой религии есть ответы на все вопросы. Потому что человек задавал вопрос. И большинство вопросов, которые волнуют человека, религиозны. Просто не всегда человек это знает. Ну, например, вот маленький человек, ему три года, и вдруг он начинает понимать: вот папа, вот мама. А почему так? Почему есть папа и мама? Это же религиозный вопрос. В рамках своей религии есть как бы свои иероглифы, которые нужно расшифровывать. И есть всегда учения. Откуда появилась женщина? Ну и так далее. И поэтому, конечно, у японца, синтоиста, были свои ответы. И как ему сказать: слушай, милый, ну это всё не так, а это вот так?

– Святитель Николай нашел эти слова?

– Вот именно.

– Как?

– Для этого нужно было освоить весь корпус слов японского языка.

– Да, Вы уже сказали: он гений.

– Он обыкновенный русский гений.

– Японцы достигли в некоторых областях искусств, литературы, театра, танца, боевых искусств совершенства: японский сад камней, чайная церемония, любование ветками сакуры – это в каком другом народе ещё найдёшь? Специально одеться в кимоно, прийти в начале апреля в определённую точку и сидеть часами наблюдать – это же совершенство эстетики. Само искусство икебаны предполагает правильное расположение.

– Ну почему для русского человека это так завораживающе? Да потому, что это всё и у нас есть – но просто в другие отлито формы. Вот и всё. Потому что русский человек как бы изначально – это и в крестьянах очень было развито – очень чувствует красоту и понимает. Поэтому мы видим такое развитие поэзии в русской культуре. Это – я не знаю, самый ли, – но, по крайней мере, один из самых поэтических народов, который имеет такое море поэтов; и на эту высочайшую поэзию откликается сердце, так сказать, простого человека, не литератора. Это говорит о большой эстетической развитости. Тут скорее, когда мы сталкиваемся с этими явлениями японской культуры, мы в этом узнаём себя. Поэтому это нам всё так и любо. Ну и потом… Ну, собственно, кто победил русских? Таких ещё пока, слава Богу, нет. Ну, на некоторое время Золотая Орда. Но и то – это была победа относительная. Ну, брали дань. Поэтому нам вот эти боевые искусства очень импонируют. Потому что русские – это, вообще, воины. Непрестанные воины всю историю. И даже сейчас мальчишки у нас обожают и форму, и оружие и прочее. Если б не дурное воспитание, женское… мы с мужского перешли на женское воспитание… К сожалению, мы теряем эту нашу особенность русскую.

– Ну, пожалуй, и всё, отец Димитрий. Спасибо Вам за интервью.

– Рад стараться.

– Благослови Вас Бог!