Протоиерей Дмитрий Смирнов: Здравствуй, Михаил! Очень рад тебя видеть. Несколько лет ведь мы не виделись.

Михаил Шкатов: Я в последний раз к Вам туда приезжал, в тот храм, на Хуторскую, мы с Вами разговаривали о русской идее, помните?

Протоиерей Дмитрий Смирнов: Нет, конечно.

Михаил Шкатов: Я за это время выяснил, в чём заключается русская идея.

Протоиерей Дмитрий Смирнов: Ну слава Богу, успокоили.

Михаил Шкатов: Она знаете, в чём заключается? Она заключается в том, что духовное первично, а материальное вторично.

Протоиерей Дмитрий Смирнов: Я могу немножко уточнить. Дело в том, что в этой идее ничего русского нет. Это Господь наш Иисус Христос, это главная евангельская мысль.

Михаил Шкатов: Именно так.

Протоиерей Дмитрий Смирнов: Бог и мамона, антитеза. А что тебя привело? Ты хочешь продолжить?

Михаил Шкатов: Нет, я хочу про отца Павла поговорить. Это был человек русской идеи, несомненно.

Протоиерей Дмитрий Смирнов: Он был выразителен. Что это значит? Он был настоящий христианин. К нему относятся слова: Не бойся, малое стадо! (Лк. 12, 32). И он вообще не боялся ничего. В этом смысле он как выразитель или иллюстрация. Поэтому к нему люди ездили поглядеть, что такое Евангелие, такое босое, абсолютно простое, совершенно не учёное, как все практически апостолы. Кое-кто разумел грамоту, но вообще они были рыбаки, а это крестьянин.

Михаил Шкатов: При этом исполнен великой мудрости.

Протоиерей Дмитрий Смирнов: Как я отца Павла увидел, я тоже стал ездить. Потом, когда в Москву переехал лечиться, уже немножко и почаще.

Михаил Шкатов: Батюшка, скажите три слова про себя. Почему это интересно, потому что отец Павел ведь не первый старец был в Вашей жизни, да?

Протоиерей Дмитрий Смирнов: Диво дивное, у меня было, начиная с отца Тавриона, заканчивая отцом Иваном Крестьянкиным. Посреди них отец Павел. Конечно, я многих знал, и отца Тихона Пелиха, у него исповедовался, но эти два столпа, отец Таврион и отец Иоанн – это такие учителя. В основном всегда говорили, конечно, но главным было их созерцать. Так и отец Павел. Я даже к отцу Павлу возил народ, все после этого становились христианами. К отцу Ивану таким же образом: привезёшь – увозишь христианина. Кто колебался, крестился срочно. До сих пор все воцерковлённые люди. Это облик святого человека, такого бесспорного. Люди образованные сразу узнают, что это иллюстративный материал. Отец Павел обладал редким даром, он юродствовал ради Христа, был с замечательным юмором, фееричным.

Михаил Шкатов: С утончённым, так сказать.

Протоиерей Дмитрий Смирнов: С большой глубиной. Даже сегодняшнее чудо. С тех пор, как он умер, у меня разбился его портрет. Большой, всё время висел в моём кабинете, чтоб я на него всегда глядел, а он на меня. Портрет в полный его лик, у него большое, крупное лицо, хотя сам он небольшого роста. Вот он на меня смотрел, у нас был вроде как диалог. И вот упал портрет, то ли гвоздь согнулся, то ли что, раскололся. Неудобно в таком виде, я его спрятал. Со дня смерти практически я его не видел. Сегодня я затеял уборку, четыре часа перерыл, вынес оттуда два кубометра книг, всю свою келью разобрал. Нашёл портрет. Он смотрит на меня и как будто улыбается, такой ракурс получился. Я так счастлив. Тут же поехал в багетную мастерскую, чтобы мне сделали на холсте, небьющийся. Раму подбирали. Тут же поехал. Я отчасти от этого опоздал, потому что времени уже в обрез было. Так что вот, отец Павел мне сегодня такое утешение послал. С тех пор, как случился юбилей Святейшего, у меня каждый день чудеса большие и малые. Вот сегодня такое завершение.

Михаил Шкатов: А Вас кто привёл к отцу Павлу? Владыка?

Протоиерей Дмитрий Смирнов: Может быть, владыка Пантелеймон.

Михаил Шкатов: Он раньше был?

Протоиерей Дмитрий Смирнов: Да, по-моему, пораньше. Он как-то с ним теснее был, но всё равно я на заднем плане всегда стою.

Михаил Шкатов: На многих фотографиях даже.

Протоиерей Дмитрий Смирнов: Да, потому что мы ездили всегда все вместе. Мы были духовные чада такого великого старца-затворника, мы его никогда не видели, только через письма.

Михаил Шкатов: Отца Павла Троицкого.

Протоиерей Дмитрий Смирнов: Отца Павла Троицкого. Это тоже руководитель жизни смолоду. Он вообще всё наперёд видел, такой прозорливец, заранее ответы давал. Ты пишешь письмо и передаёшь, тебе передают ответ сразу, ты читаешь ответ на то, что ты писал два дня назад. И так всегда. Это просто сразу страх Божий охватывает, слёзы, это невозможное дело. Большая ценность таких замечательных людей – это их доступность. Есть возможность к отцу Ивану, кто-то к отцу Кириллу ездил, к отцу Павлу тоже. Когда я познакомился с отцом Павлом по письмам, мы-то были совсем молодые, мне сорока лет не было, для священника это вообще детский возраст, поэтому, конечно, могли куда-то нарваться. И был такой момент некоторого соблазна. Один очень чтимый мною до сих пор друг, сам святой жизни, попался в клещи к одному такому. Он год или чуть побольше вроде как у него окормлялся.

Михаил Шкатов: Псевдостарец.

Протоиерей Дмитрий Смирнов: Абсолютно псевдостарец. Мы в этом не очень разбирались, видели только настоящих. Я его увидел один раз, как-то я не очень. Я ведь после отца Тавриона попал к отцу Ивану, мы с женой поехали о дочке спросить. Я говорю: “Я не буду ничего спрашивать, мне надо посмотреть, он настоящий или не настоящий”. Выхожу, говорю: “Ещё какой настоящий”. Одного духа люди, духа Христова. Духа, который и есть христианский, который есть иллюстрация к Евангелию. Я без слёз не могу об этих людях говорить, просто не могу.

Михаил Шкатов: Это величайшее счастье, что такие люди были в жизни.

Протоиерей Дмитрий Смирнов: Да, я понимаю, что мне невозможно как-то даже возмечтать или возгореться духом, но то, что ты их видел, это так много. Владыка Антоний говорил, что надо одного такого увидеть, а у меня как пальцев на руке. Я в этом смысле, как церковный человек, служитель алтаря Господня, мне и отец Таврион вначале сказал: “Тебя Господь одарил, тебе надо служить в Церкви”. Я сразу галс сменил.

Михаил Шкатов: Вы тогда ещё не были священником?

Протоиерей Дмитрий Смирнов: Нет, я был художником. Обратился, попросил написать одну картину. У меня созрел план, я такие многофигурные композиции писал, именно о Елгавской пустыни. Он меня высмеял конечно. Я понял, что там ничего, кроме фанаберии и самомнения, не было. Сейчас-то я смеюсь, немножко стал к концу жизни что-то понимать, а лучше сказать, чувствовать. Он сказал, что мне надо служить в Церкви. Я всё закрыл, все картинки раздал, с тех пор кисть в руки не брал. Пошёл учиться пению церковному, два года этому отдал. Пел, читал, алтарничал, потом уже в семинарию пробрался.

Михаил Шкатов: Он имел на Вас такое влияние, что одного слова хватило.

Протоиерей Дмитрий Смирнов: Мне как-то в голову не пришло, он как бы вынул мой весь идиотизм и вложил угля своей харизмы. И до сих пор.

Михаил Шкатов: У них была великая миссия, он донесли до нас...

Протоиерей Дмитрий Смирнов: Они были апостолы всей Руси. Люди к нему ездили отовсюду.

Михаил Шкатов: Причём они все прожили до таких лет, хотя болели, страдали.

Протоиерей Дмитрий Смирнов: Отец Таврион до восьмидесяти не дожил.

Михаил Шкатов: У него жизнь была такая.

Протоиерей Дмитрий Смирнов: Он в лагере больше всех хлебнул. Поэтому мне очень “нравятся” люди, которые сейчас прославляют и режим, и Иосифа Виссарионовича.

Михаил Шкатов: Который монахом был, как выяснилось.

Протоиерей Дмитрий Смирнов: Схимник, а кем он ещё был.

Михаил Шкатов: Знаете, что интересно, ведь всё есть, глазки открой. Есть первое издание жития блаженной Матроны Московской. Там эта история, как он у неё якобы был. Там эта история о том, что красный петух победит чёрного, “не уезжай из Москвы”. И в этой же книжке рассказывается, как после войны она меняла места жительства, потому что боялась ареста. Всё есть, для того чтобы бред не нести, надо просто прочитать и понимать.

Протоиерей Дмитрий Смирнов: Бред несут на исповеди люди. Начинают одно, кончают другим. Непрестанная речь не то, что ни о чём, а вообще сумбур вместо музыки, да простит меня Арам Хачатурян. Хотя я его очень чту как композитора, но о нём так и написали в газете. Поэтому отец Павел для меня драгоценный и уникальный человек. Он не похож ни на кого, потому что со своим крестьянским юродством. Я помню, как он сказал: “Церковь может возродиться, деревня никогда”.

Михаил Шкатов: То есть он увидел это всё.

Протоиерей Дмитрий Смирнов: Ну что же, он всё видел. Поэтому сейчас всё абсолютно ясно. Та деревня, где я жил, я был там последний прописанный, сейчас там никого уже нет. Вымерли все, остались только дачники. А это Подмосковье, до Сергиева Посада двадцать километров.

Михаил Шкатов: То есть он всё это знал. Я в первый раз это слышу.

Протоиерей Дмитрий Смирнов: Я слышал, поэтому я передаю, раз Вы пишете такую книгу. Не знаю, сказал ли я это в прошлой книге, но меня это пронзило, потому что люблю деревню, у меня был дом в деревне. Мать нас мальчиками три раза возила в деревню, три лета мы пробыли.

Михаил Шкатов: Да, тогда ещё была живая деревня.

Протоиерей Дмитрий Смирнов: И там художники жили. Я видел, как они пишут, как они строгают по дереву. Я научился и плотничать от них, и стал заниматься живописью. Прямо с семи лет был первый сеанс. Обоих их отпел. Старшему девяносто было, а ей восемьдесят девять.

Михаил Шкатов: Художники, Вы имеете в виду местные жители?

Протоиерей Дмитрий Смирнов: Нет, это известные на весь мир художники. Всё в Лувре, в Третьяковке, всё у них в порядке. Их выперли из России, и они уже перешли, как нормальные художники, во Францию. Франция любит собирать.

Михаил Шкатов: Так, что я хотел спросить. Можно как-то старцев сравнить? В чём они разные, в чём они похожие?

Протоиерей Дмитрий Смирнов: Они похожи в своём правильном понимании Евангелия, а разные — рост, характер, цвет глаз, судьба.

Михаил Шкатов: Человеческое, так сказать.

Протоиерей Дмитрий Смирнов: Всё это разное.

Михаил Шкатов: В части благодати они все похожи.

Протоиерей Дмитрий Смирнов: А это всё прямо одного духа, это точно. Это то, что я наблюдал. Может быть, шестой старец попался бы ещё какой-то.

Михаил Шкатов: Я собирал четыре года материал про мать Феодосию. Мать Феодосия Скопинская была колхозной девушкой. Она попала в аварию, её борт по голове ударил, она тринадцать лет спала. Когда она проснулась, она была старица, молитвенница, прозорливица. Она сорок лет лежала, принимала людей. Скопино – это город под Рязанью, вот она там жила. Я послушал триста человек, девяносто человек обработал. Вчера мы отнесли в издательский совет, не знаю, что из этого выйдет. Я читаю то, что люди рассказывают о старцах, слышу то, что люди рассказывают про неё, все говорят об одном и том же: “Назад мы летели, как на крыльях”. Приезжали с грузом проблем, а назад летели. Вот это действие благодати, которая на них почивала. А остальное именно человеческое, какие-то различия. Возвращаясь к русской идее, Вы знаете, мы сейчас материалистические идеалисты. По пониманию мира мы идеалисты, мы верим в Бога, а по целеполаганию мы материалисты. Поэтому Бог для нас – это такое устройство, чтобы решать наши конкретные вопросы.

Протоиерей Дмитрий Смирнов: Это тема 80 процентов моих проповедей.

Михаил Шкатов: Собственно, это всегда было и всегда есть, до Христа и после Христа. К сожалению, и к ужасу, это и есть вопрос веры и сущности веры. Можно как угодно носить чётки, как угодно задирать глаза.

Протоиерей Дмитрий Смирнов: Миш, запиши слова, я выучу и запомню.

Михаил Шкатов: Я к тому, батюшка, что это и есть русская идея. Я и сегодня услышал Вашу иронию, зачем я вообще этим всем занимаюсь.

Протоиерей Дмитрий Смирнов: Каждый занимается тем, что ему нравится, ради Бога. Ты не думай, что я тебя отговариваю.

Михаил Шкатов: Это ведь не ради чего-то. Это ни денег, ни славы не принесёт, это моё желание понять, что к чему.

Протоиерей Дмитрий Смирнов: А у меня манера такая.

Михаил Шкатов: Почему эта идея русская? Потому что я думаю, что русский народ сохранил потенцию по возвращению жизни по этой идее.

Протоиерей Дмитрий Смирнов: Я рад, что у тебя такая вера. Очень рад.

Михаил Шкатов: То есть Вы уже ушли от этой веры?

Протоиерей Дмитрий Смирнов: Мы первая страна по абортам, первая страна по наркотикам, вторая страна по сидящим в тюрьме. Мы первые по матерной ругани. У нас приходится с судебными приставами выбивать алименты. У нас 90 процентов не платят алименты на своих детей. Это те русские, которые «своих не бросают», ну кроме детей. И куда дальше-то? Здрасьте, приехали. Идея, конечно, она осталась. Открывай «Дневник писателя», «Бесы», всё есть. А владыку Игнатия Брянчанинова... Как мне сказала одна импортная корреспондентка: “А перспективы?” Я говорю: “Перспектив нет”. Она спрашивает: “А надежда?” Я говорю: “Надежда есть. Бог творит чудеса”. Господь нам фейсом об тейбл, тогда русские как-то собираются. Может, и сейчас это произойдёт. Мы сейчас на шестом месте в мире по населению, в пятидесятом году будем на восемнадцатом. На первом месте будет Индия, на втором месте Китай. США будет тоже в этом диапазоне болтаться. За счёт эмиграции, у них нет такой сильной идеи, кроме баблосика.

Михаил Шкатов: Собственно, поэтому и разговор.

Протоиерей Дмитрий Смирнов: А так, если ты выпукло это всё опишешь, молодёжи это понравится, начнут загораться.

Михаил Шкатов: Я же не писатель, я же издатель, собственно говоря, ещё собиратель информации.

Протоиерей Дмитрий Смирнов: Ну хорошо, Мишенька. Я рад с тобой был поговорить. Если тебе понадобится что-то ещё, мне очень нравится с тобой, можем отдельную тему взять. Книгу напишешь, мы здесь сделаем презентацию.

Михаил Шкатов: Хорошо.