Всегда во время Страстной седмицы, в завершении которой мы сейчас находимся, все наши религиозные чувства, как правило, обостряются. Этому способствует и частое участие в богослужении, и пост, потому что и душа, и тело находятся в каком-то напряжении. Как лук стягивает тетива, так и душа наша от поста, от служб, от чтения Страстных Евангелий приходит в натянутое состояние, которое весьма для души нашей полезно. И тем не менее, наблюдая жизнь вокруг, если выйти на улицу, да и из алтаря видно, как идёт мимо окон толпа людей. И всё время приходит уже лет 40 одна и та же мысль, что если бы люди знали, что здесь в храме воистину происходит, конечно, в голову бы никому не пришло заниматься таким странным делом, как печь куличи или красить яйца. А все бы выстроились в очередь для того, чтобы получить ту пищу, про которую ещё Иоанн Златоуст 1700 лет тому назад говорил, что это трапеза орлов, а не галок. И вот, когда я, учась в семинарии, впервые начинал читать, подумал: «Надо же, 1700 лет тому назад у человека были такие же мысли, как теперь и у меня!» Как это с одной стороны удивительно, с другой стороны – нисколько. Потому что Христос во все времена Тот же, и Церковь та же, она самоидентична, тождественна сама себе. И вокруг Престола Божия, как вокруг некой оси, собираются люди.

А по тому, какой бизнес делает телевидение на теме «Рай и ад», очень наглядно видно, что людей эта проблема чрезвычайно занимает. Даже если какому-то атеисту сказать с улыбкой, с любовью, знаете, так, по-православному: «Знаешь, голубчик, а ты-то идёшь в ад, родненький», нет такого сердца, которое не затрепещет. За исключением какого-нибудь 14-летнего болвана. Им всё пока нипочём. А для того, кто немножко жизнь вкусил с разных сторон, это сообщение крайне дискомфортно. Потому что каждый человек относится к самому себе с необычайно нежной любовью: себя оберегает и от сырости, и от сквозняков, и от безденежья, и от всяких болей, и от людей оберегает, которые доставляют в жизни какие-то неудобства. И каждый человечек даже здесь, на земле, хочет устроить некое подобие райской жизни, которую каждый воспринимает в меру своей развитости.

Многие помокли изрядно под дождём, некоторые пекли куличи. Теперь, слава Богу, можно в магазине купить, не менее вкусно, чем самому мучиться. Спроси этих людей: «А зачем такие мучения? Дождик. Лежи, спи… Чего куда-то идти? Ну и потом, зачем такую рань? Ну, приходи в 17 часов или в 19, и освятят так же. Чего вот? Подожди, пока дождик кончится. Зачем так рано?», он скажет: «Ну как… Надо освятить куличи», а спроси: «Зачем так надо? Что, мокрый кулич, он что, вкуснее что ли?» Нет, человек не знает ответа. Человек не знает, что его влечёт. Потому что очень часто (не очень часто, а почти всегда) человек не знает, что он делает, он повинуется зову души, а ум не в состоянии это даже осмыслить, а если даже и осмыслит, то нет возможности у человека ответить на простой вопрос: «Зачем?» или «Почему?» Но когда он это совершит, он уйдёт и уходит с каким-то таким особенным чувством.

Я тоже это чувство помню. Когда первый раз пошёл в церковь освящать куличи, я уходил с таким чувством, что я сделал что-то такое, очень важное и что-то великое. Я, конечно, к этому времени Евангелие читал и понимал и помнил (память была, ясное дело, хорошая) и кто такой Христос, и как Он закончил Свои дни. Я, конечно, не знал, что Великая Суббота связана с тем, что Христос сошёл во ад и вывел оттуда и Адама, и Еву, и всех ветхозаветных праведников, и вообще разрушил врата ада. Ведь допрежь того души всех людей – и праведников, и грешников – содержались в аду. И только Христос некоторые души вывел из ада, а их много: и ветхозаветные праведники, и пророки, и праотцы. Но всё-таки во всём мире грешников гораздо больше. Но того, что врата ада уже разрушены, и со Христом вместе их можно преодолеть, я, конечно, тогда не понимал… Я не знаю, сколько со мной было куличей, но, думаю, два, потому что пекли гораздо больше, чем освящали. Церковь была довольно далеко, надо было идти, и поэтому всегда освящали какую-то часть куличей. И каждому человеку от этого освящённого кулича уделялось. И в этом виделась какая-то тоже очень важная разница, и к этому куличу относились с особым благоговением. Это чувство исполнения чего-то очень важного. А чего – к сожалению, осмыслить пришлось уже много позже.

Наблюдая уже спустя 40 лет те же самые картины, которые и наблюдал в детстве, вижу, что у каждого человека по отношению ко Христу есть своё место: один ближе, другой дальше. Потом, когда стал думать, смотрю: а в Евангелии то же самое. Говорится, что у Христа было три самых любимых ученика, Он их и на Фавор с Собой брал, и в другие важные моменты Его жизни они были всегда с Ним. Пётр, Андрей… Или Пётр, Иаков и Иоанн. Но больше всего Он выделял Иоанна, и даже сказано: его любил. Бог есть Любовь, Он любит всех, но Иоанна как-то особенно. А потом следующий круг – это уже круг 12-ти апостолов, ближайших. Но были ещё 70 учеников; были ещё те 500, которых евангелист Лука в Деяниях упоминает; были ещё тайные ученики, как Иосиф или Никодим, и тоже у них были какие-то взаимоотношения; а у Христа ещё было семейство друзей: Лазарь, Марфа и Мария, и они тоже были Его учениками. И каждый из нас тоже какое-то место занимает в этой концентрической церковной иерархии. И в зависимости от этого каждый из нас либо ближе к Богу, либо дальше. И это очень связано с тем, что переживает наша душа и к чему она стремится и чего наша душа на самом деле хочет. Некогда кто-то из нас крестился, некоторых крестили мама с папой, и мы все стали членами Церкви. И степень воцерковления у нас разная, и совершенно разное понимание того, чего же Господь от нас хочет. И не всегда есть понимание, зачем мы Ему нужны. Или какими Он нас хотел бы видеть. Ну и вообще, такой интересный вопрос: а зачем мы живём? А зачем мы приобретаем то или иное умение, специальность, знание? Какой это имеет смысл, если проживя какое-то количество лет, нам придётся умирать? Или вопрос: вот Бог нам дал детей, а что нам с ними делать? Потому что они настолько раздражают и только заставляют делать всё время то, что нам совсем не хочется. Нам хочется спать, а они заставляют нас вставать. Нам хочется отдыхать, а мы должны готовить им пищу. Нам хочется куда-то идти, а нужно за ними мыть. И вообще, какой в этом смысл? Поэтому некоторые люди идут таким путём, чтобы минимизировать эти хлопоты или чтобы вообще их не было. И успешно выполняют эту задачу. Но не понимают, что это каким-то образом тоже связано с Богом. И эти вопросы перед каждым из нас тем или иным образом стоят.

А на самом деле должно быть так: как сказал Христос в том Евангелии, которое мы сегодня читали и которое читалось тогда, когда нас с вами крестили. Господь, обращаясь к Своим ученикам, сказал: «…идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века» (Мф. 28, 19-20). То есть, если мы хотим быть с Богом, мы должны научиться у Христа. И тому, чему мы научились, научить всех остальных. Тогда мы будем продолжать Его дело. Тогда на любой из этих вопросов у нас будет ответ и для самих себя, и для тех, кто нуждается в том, чтобы мы его научили. Конечно, большинство людей ослеплены собственной гордостью, и это связано с двумя вещами: первое – они никого не слышат, а второе – они считают, что они знают достаточно, и поэтому не хотят ничему учиться, считая себя шибко умными и знающими. Таких людей можно не искать, они всегда свою речь начинают со слов: «А я считаю…» И когда есть некая презумпция собственного мнения над всем остальным, к сожалению, тут уже никакое обучение невозможно. Но это не значит, что нет таких людей, которые бы и хотели, и даже очень желают, а порой и жаждут узнать, что есть истина. И вот наша задача заключается в том, чтобы им рассказать, что истина – это не «что», Истина – это Кто, это Сам Господь Спаситель, Который пришёл на землю, чтобы нас спасти. Аминь.