Всех поздравляю с Родительской субботой долгожданной. Два этих больших церковных поминовения усопших обрамляют постный и пентикостальный цикл в православном богослужении: первое – это Мясопустная Родительская суббота, и завершает её Троицкая. И этот цикл такой превосходный, который сначала нам напоминает и о Ветхом Завете, и о покаянии. Замечательное богослужение, для годового цикла оно уникально и завершается Троицей. Троица – древний праздник. Всё богослужение началось с этих двух. Первые христиане праздновали Пасху и Троицу – День сошествия Святаго Духа на апостолов, день рождения Церкви. В этот день таким образом произошло: Дух Святый соединился с первой апостольской общиной, состоявшей из двенадцати апостолов и Матери Божией. А потом все остальные стали присоединяться сотнями и тысячами, и не только из тех, кто жил в Иерусалиме, но и тех, кто приходил на праздник. Праздник этот у нас называется Сошествие Святаго Духа, а тогда это был праздник кущей. Но он и сейчас у евреев существует, этот праздник, когда народ еврейский получил Закон. Но у Церкви другой закон. Как Писание говорит, это закон благодати. Вот благодать Святаго Духа сошла на маленькую горстку людей, чуть больше, чем на пальцах двух рук, и произошло это дивное чудо, когда они стали говорить на языках всех приезжих. Потому что многие уже потеряли свой язык и говорили на тех наречиях местностей, где они жили. А почему они потеряли? Потому что были рассеяны. А почему были рассеяны? Был разрушен Храм, и чтоб как-то выжить народу, пошли по всей земле, и так вот сложилась особая их торгово-меняльная ментальность. Своего государства не было до 1948 года, когда евреи образовали своими и вообще усилиями мирового сообщества (очень Сталин этому помог) старое новое государство Израиль, которое некоторые евреи считают своим: как бы наша законная территория, потому что две тысячи лет назад наши предки там жили.

Вот этот праздник особенно почитался Церковью, из него выросли все остальные праздники, и потом цикл появился двунадесятых праздников, даже отмечают такие события, о которых не написано ничего в Священном Писании, остались только в предании.

Сегодня вы замечательно молились. Я вас всех хвалю. Никто не мешал, только уже к концу устали, девчонка стала разговаривать, что-то у неё там какие-то важные дела. А мы поём при переносе Даров на престол песню: «отложим всякое житейское попечение». Когда мы на службе, мы должны всё земное забыть: о свадьбах, о похоронах, о работе, о зарплате, о премии, о детях, обо всём. Мы должны только стоять перед Святой Троицей и Ей молиться. Вот сегодня у нас так, слава Богу, получилось, потому что молиться можно на самом деле только в тишине. Я помню старец Силуан говорил: ему даже часы мешали, он всегда, когда молился, останавливал маятник, хотя всё-таки вроде звук такой небольшой. И Господь всегда, когда хотел помолиться, уходил ночью от своих учеников. Они ребята были молодые, их усталость смаривала, а Он шёл в одинокое место помолиться. И вот когда мы здесь все собираемся, мы действуем несколько в другом направлении, наоборот, все вместе собираемся, это время такое особенное, когда мы можем ощутить, что Христос и с нами, и среди нас. И вот такая молитва об усопших очень дорога своим бескорыстием, потому что у усопших мы уже ничего не можем попросить, мы можем только выразить им свою любовь, память о них. Они этому очень радуются. Потому что человек, пока находится в утробе матери, связан очень с мамой особенным образом, он питается её соками, она с ним разговаривает, песни поёт, ну а сейчас музыку слушает. Ребёночек даже всё запоминает, что он слышал, находясь в утробе, хотя находится вверх ногами. А когда начинается жизнь, эта земная жизнь – как внутриутробное развитие, мы очень много запоминаем на всю жизнь. Вот птички чирикают. И когда душа наша отойдёт ко Господу, там птичек нет, одни Ангелы, а мы будем вспоминать. И когда молитва приходит с земли о нас, мы будем это обязательно чувствовать, это нам очень будет важно. И нам самим сейчас это важно, то есть мы объединяем таким образом Церковь небесную, Церковь земную и церковь преисподнюю. В преисподней гораздо больше народу, сами понимаете. Потому что у большинства людей жизнь совсем не христианская, а тем, которые родились не в христианской стране, ещё тяжелее. Конечно, христиане теперь есть везде, Евангелие переведено на все языки мира. Очень много учёных потрудились для того, чтобы на эти языки перевести, чтобы каждый, кто захочет (ну не все, конечно, хотят), имел доступ к слову Божьему. И всё это для того, чтобы привести в Церковь Христову. И вот наши усопшие ныне нас привели. Почему сегодня больше народу, чем вчера? Потому что они как бы хотят нашей молитвы, а наше сердце уже улавливает. Ум нет, не всегда, даже, я бы сказал, редко. А вот само сердце нас влечёт.

Это очень такой перед Троицей важный день, и вот моя особенная благодарность. И хору, который очень хорошо нынче пел, очень ровно, гармонично, под стать нашему всеобщему настроению. Это тоже очень важно. И последнее, очень вы пропели хорошо «Отче наш», никто не выделялся, очень тоже ровно. Если так будем продолжать, скоро всей Церковью начнём петь. В некоторых странах хоров даже нет, поёт сам народ. В одних мужики поют, а в других – все. Так здорово, представляете, не просто стоять, как столица Камбоджи Пномпень – пень пнём, а участвовать каждым словом, которое доходит и до ума, и до сердца. И когда новый человек приходит, он попадает в такую атмосферу всеобщего пения, когда Церковь воспевает своего Бога. Это замечательно. И даже на Родительскую, вроде день, когда мы вспоминаем умерших, на душе такая бывает пасхальная радость. Потому что на Пасху, кто заметил, всегда вся служба поётся, только Евангелие и Огласительное слово Иоанна Златоуста читается, остальное всё поется, канон, стихиры… Поэтому мы можем на самом деле устраивать себе Пасху каждый день. Вот хорошо было бы к этому прийти. Я, когда был молодой, мы ездили в храм один загородный с ребятами-студентами, и мы всегда всю службу пели. До сих пор помню – незабываемо. Так что нас с праздником, с Родительской субботой, упокой Господи всех тех, за кого мы молились, и всех тех, за кого некому помолиться.